Этот пост зрел у меня в голове довольно долго. От его написания меня удерживало осознание того факта, что мои многие знакомые имеют куда большее право рассказывать о невзгодах и тяжестях жизни композитора. Поэтому для начала позволю себе пару оговорок (не по Фрейду).
Во-первых, я — счастливый человек. Я зарабатываю пусть и небольшую, но заслуженную копейку любимым делом. Ни в коем случае не нужно воспринимать мой рассказ как жалобу. Это скорее краткий ликбез.
Во-вторых, текст не содержит в себе никаких претензий к тем людям, с которыми я работал. Это лишь попытка описать современную ситуацию в сравнении с прошлым. Я опираюсь на жизненный опыт: музыкальный заказ — это прежде всего моя ответственность. Все заказчики, с которыми я имел дело, были честны в выполнении своих обязательств.
Большую часть своей сознательной жизни я сопоставляю звуки различной высоты и продолжительности. Другими словами, я — композитор.
Написал эти два слова и задумался. Внимательно оглядел книжные полки. Где стопка внушительных партитур моих симфоний? Где бронзовый бюст Шостаковича с надписью «Сумбур вместо музыки», которым я получил от министерства после первой постановки скандально известной оперы? Может быть я что-то упустил? Нет, все верно. Вижу компьютер, старые, но бодрые колоночки от музыкального центра, подрабатывающие мониторами, вижу электропианино и пару гитар на стене… В чем же дело? Ведь я, кажется, композитор?
Ах да, я совсем забыл уточнить: я точно так же, как и мои великие собратья по профессии, сочиняю на заказ. Вижу, что сейчас кто-то скорчил презрительную гримасу. Какой же ты композитор, если продаешь свой талант? Ты — ремесленник. Задача настоящего творца— писать в вечность. Ну или, если уж совсем хочется кушать, преподавать в консерватории и плодить таких же «писцов в вечность» на благо Российской Федерации. Но жизнь коротка, а современные заказчики мало интересуются симфониями. По этой причине мой главный музыкальный инструмент находится в железных мозгах заслуженного боевого ноутбука Lenovo. Нет-нет, не бойтесь, рэпчиком я брезгую.
В общем, если вам стало дурно от того, что я пишу на заказ, то напомню несколько фактов из истории музыки. Если бы не долг Скрябина перед издательством, у нас бы не было его поздних фортепианных сонат. Если бы Баху не нужно было кормить многочисленную ораву своих детей, мы бы никогда не созерцали внушительнейший список его произведений, послушать который полностью едва ли у кого-то дошли руки. Почти все великие гении прошлого писали свои шедевры на заказ.
Тем не менее, с течением времени ситуация несколько изменилась. Сегодня, в отличие от последних лет 500, у каждого мало-мальски знакомого с нотной грамотой человека есть гипотетическая возможность получить в консерватории красивый диплом, подтверждающий, что он живет, чтобы писать музыку. В среде композиторов существует профессиональное сообщество, задающее тенденцию развитию академической музыки. Именно на мнение этих сведущих людей, а не презренной публики, ориентируются начинающие студенты. Старшие точно знают, что говорят!
Доступность музыкального образования обернулась тем, что академическое музыкальное искусство со временем перестало быть понятным простому слушателю. Академические композиторы замкнулись в своем особом мирке и с важным видом демонстрируют свои партитуры друг другу и (особенно!) ученикам. Именно поэтому они вынуждены «творить для вечности» — их попросту не понимают даже скрипачи и пианисты, живущие в той же консерватории в соседнем классе. Исполнители нагло и цинично предпочитают Моцарта Пендерецкому, а Шостаковича почитают «современным».
Помню, как меня потряс комментарий, оставленный одним недалеким человеком под интервью с уже упомянутым Мартыновым. «Интересно, какие обстоятельства мешают этим композиторам изучить и использовать секвенсоры, чтобы играть, записывать и выпускать свой музон самостоятельно? Нынче это делают даже дети!», — вот что вопрошал читатель (цитата точная).
Молодец человек! А главное, все понимает. Почему композиторы до сих пор капают на мозги исполнителям и хотят, чтобы их кто-то играл? Дайте этому посусумасшедшему гению синтезатор и пусть он успокоится.
Здесь стоит отвлечься и очень упрощенно рассказать, что такое синтезатор в глазах простого человека. Представьте большой черный пластиковый ящик, внутри которого есть разные датчики и электроды, а на верхней панели находится большая красная кнопка с надписью «Сделать музон». Когда к композитору приходит вдохновение, он подходит к этому электронному помощнику, нажимает самую большую кнопку и получается музыка.
Смешно? Да. Но именно так представляет себе создание музыки большинство. У композиторов есть модные продвинутые синтезаторы, крутые VST-библиотеки и плагины, а также суперпроизводительные компьютеры, которые превращают создание музыки в плевое дело.
Никто не задумывается, что качественные VST-плагины не щадят ресурсы компьютера. Взять ту же библиотеку Berlin Brass, в которой только секция медных духовых весит 200 Гб. При малейшем перегрузе оперативной памяти можно с легкостью представить, как оркестровые виртуальные негры поднимают восстание и отказываются трубить. Усмирение бунта требует времени, которое можно было потратить на создание новых шедевров, убивает нервные клетки и провоцирует алкоголизм.
Тем более никого не волнует, что имитация живой игры с помощью программного обеспечения отнимает у композитора много сил и времени. Представьте, что вы имеете дело с целым взводом исполнительных, но безынициативных музыкантов, и вынуждены объяснить каждому по отдельности, как надо играть каждую ноту. «Здесь стаккато за папу, вон там — легато за маму, а здесь крещендочку сделаем. Не надо играть так громко! Не перегружай динамики!». После длительных стараний автор может получить относительно благозвучную иллюстрацию своей задумки.
Если и другой подход. Различные умельцы еще в прошлом веке сконструировали некоторое количество синтезаторов-самоиграек, с помощью которых можно за час добиться не режущего обывательское ухо результата. Именно о них говорил автор того комментария с его выпадом «музон нынче делают даже дети». Проблема в том, что такой подход не имеет ничего общего с работой композитора — мы же говорим о сочинении музыки, а не создании штампованных коллажей из кем-то подготовленных ритмических петель.
А теперь вернемся к истории. Прокофьев, получивший заказ от Дягилева, должен был в срок предоставить балетную партитуру, после чего за дело брался дирижер, а композитор лишь наблюдал за его работой на репетициях, а то и просто выходил кланяться на премьере. Да, это невероятно сложная и энергозатратная работа, но композитор Прокофьев оставался при этом именно композитором Прокофьевым.
Современный творец, получив заказ, часто перевоплощается в дрессировщика электронных рабов. Чтобы построить своему виртуальному оркестру красивый концертный зал, нужно перевоплотиться в звукорежиссера и поработать с ревером и эквализацией. И это только вершина айсберга. Композитор, который работает с VST и «делающий свой музон с помощью синтезаторов и секвенсоров», совмещает в себе сразу несколько профессий совершенно разного толка.
За всеми заботами о своем электронном ведомстве у композитора почти не остается времени на семью, детей и самопиар. Последним, кстати, неплохо владеют адепты самоиграек, поэтому во всех отечественных сериалах такая хреновая музыка. Однако композитор упорно не бросает свое дело; он не устраивается, подобно Балакиреву, рядовым служащим железной дороги и не идет по стопам Чарльза Айвза работать в страховую компанию. И дело здесь в том, что музыка — серьезный наркотик. Ради дозы, проникающей в мозг, когда виртуальный оркестр все-таки издаст нужный тебе звук, можно претерпеть любые зависания, нехватку оперативной памяти и полное отсутствие времени на личную жизнь. О том, какие приходы бывают после живого исполнения, я скромно промолчу.
Однако, Господин Заказчик этого не знает. Ему достоверно известно, что дома у композитора есть заветная красная кнопка, нажимать которую тот может неограниченное количество раз, было бы вдохновение… Господин Заказчик знает, что в век новых технологий не нужно тратиться на исполнение и запись оркестра в студии, не отдавая себе отчета в том, что даже заштатный оркестр Урюпинской филармонии при желании легко может заткнуть за пояс сэмплированных немцев.
Если вам когда-нибудь понадобится музыка, не забудьте отблагодарить автора по достоинству. Ценник, названный странным длинноволосым типом с мешками под глазами и бледным зеленым лицом, действительно может показаться несведущему человеку завышенным. Но не забывайте о двух вещах:
- Процесс сочинения музыки состоит из множества других процессов поменьше, которые далеко не всегда напрямую связаны с самой музыкой;
- Момент, когда к композитору приходит вдохновение, занимает всего несколько секунд, а вот реализация придуманного — дни, недели и даже месяцы.
Любите композитора. У него действительно есть волшебная красная кнопка, только находится она в его голове. Он слышит ваши мысли, он совмещает множество профессий, он с упоением сидит ночами над вашей идеей (зачастую откладывая ради нее свои собственные творческие задумки), ведь ценность даже заказной работы для него заключается в самой работе. Ему всего лишь нужно иногда есть, покупать оборудование и иметь время для собственного творчества. Он не ломит цену. Он просто хочет, чтобы в обмен на его помощь вы дали ему возможность и дальше заниматься тем, о чем он мечтал с самого детства.
И да, совсем забыл. Если кто-то пообещает предоставить вам готовую работу через час, запомните — перед вами либо гений, либо халтурщик. Но гениев на этой планете не так уж и много.
